Сиблинги«неравные равные»

Часть первая 

Братья и сестры в одной семье — огромная тема. И, с точки зрения обычной функциональной семьи: борьба за любовь родителей, конкуренция и отсутствие «права на горе», в отличии от родителей, так и с точки зрения дисфункциональной, например, когда это «замещающий ребенок», который родился «вместо» «ушедшего» брата или сестры. 

Я делаю много расстановок, так или иначе связанных с запросом про сиблингов, и эта тема меня не оставляет, и как единственного ребенка в родительской семье, и как мать двух сыновей, прошедшую все этапы конфликтов между двумя (что научно обоснованно, но до сих пор мне дико) абсолютно разными сыновьями.  

Если коротко, то, с системной точки зрения, каждая семья имеет определенную структуру и иерархию. С появлением каждого нового ребенка эти параметры претерпевают изменения: первый ребенок меняет ее полностью, а второй — тоже полностью, но уже иначе, так как первая ниша «в изменениях» уже занята его братом/сестрой. 
В общем, это может оказаться совершенно уникальной историей.

У каждого народа в языке отражено «различие» между детьми, например, у русских дети различаются по полу: братья и сёстры, а ранее различались и по возрасту, или порядку рождения — первак, вторак, третьяк и так далее. 

В психологию понятие «сиблинги» ввели Фрэнсис Гальтон и Альфред Адлер в XIX веке. Этим термином они обозначили детей одних родителей отдельной нуклеарной семьи: это родные братья и сестры, сводные братья, сестры, приемные дети. 
Постепенно были найдены разные психологические феномены, связанные с отношениями братьев и сестер: «конкуренция сиблингов», «статус сиблинга», «сиблинг-конфликт».

Основная идея, которая сейчас превалирует в науке, это теория о том, что идентичность сиблингов формируется по принципу поляризации. Те качества, особенности и характеристики, которые оказываются слабыми или провисающими у старшего ребенка в семье, часто оказываются развитыми у младшего. Все это происходит потому, что младший находится всегда «в тени» старшего, и поэтому формируется, как личность, этой самой «тенью». 

Что такое «тень»? Если мама ругает брата, что он «шляется», я буду сидеть дома. Если моя сестра отлично и легко учится, то я заброшу школу, то есть, братья и сестры начинают развиваться по принципу дефицитарности. Стратегия взять себе больше родительской любви: «посмотри на меня мама, я совсем другая», становится ловушкой для ребенка, его «клеткой», ведь ради любви родителей надо всегда придерживаться одинаковой «стратегии выживания».

Именно поэтому, чем сильнее разница, тем больше сиблинги нуждаются в поляризации и разделении. Истории про «у меня есть брат, но я его не понимаю, вот уже пять лет мы не общаемся», я слышала много раз, да и вы с ними тоже знакомы. 
Но, кроме живых сиблингов, в системной семейной терапии нам довольно часто приходится иметь дело с умершими сиблингами, история которых старательно «забыта» взрослыми, но ощущается детьми в самой полной мере.
 
В психологии это называется «эффект замещающего ребенка», и это была крайне популярная «помощь» в советском союзе, например, вместо горя по потерянным детям, родителям предлагалось: «Не убиваться, поскорее все забыть, и родить себе нового ребеночка». 

Если смотреть с точки зрения распределения мест в иерархии, то было некое место, которое «занимал» мой брат, а иеперь брата нет, и, чтобы получить любовь моих родителей, мне надо «встать» на его место.

Здесь и отказ от своей жизни и своих желаний. На такого ребенка родители возлагают ожидания «быть как тот, которого не стало и еще немного лучше». Груз этих ожиданий оказывается тем более невыносимым, чем дольше жил предшественник, чем больше родители идеализируют ушедшего и чем больше ожиданий возлагают на «замещающее чадо».

Кстати, именно таким ребенком был Сальвадор Дали, он родился ровно через год  после смерти старшего брата и был назван его именем. В своей автобиографии «Дневник одного гения» он пишет: «я хочу доказать себе, что я — это не мой покойный брат, что я — живой!..»

Мюррей Боуэн

Мюррей Боуэн (1913 – 1990) – выдающийся американский психиатр, психолог и психоаналитик, один из патриархов системной семейной психотерапии. В семье Мюррей был старшим из пяти детей. 

Он закончил Ноксвиллский Университет Штата Теннесси, по завершении которого в 1934 г. получил степень бакалавра. 
В 1937 г. Мюррей Боуэн заканчивает Медицинскую Школу в Мемфисе, затем следует интернатура по хирургии в Белевильской и в Грасландской больницах в Нью-Йорке. Всю Вторую Мировую Войну, с 1941 по 1946 гг., Боуэн прослужил в США и Европе, пройдя путь от лейтенанта до майора. Опыт, полученный на войне, способствовал тому, что область его интересов все больше смещалась от хирургии к психиатрии. 

В 1975 году Мюррей Боуэн основал Джорджтаунский Семейный Центр, бессменным директором которого оставался до самой своей смерти. Благодаря усилиям М. Боуэна и смелости, с которой он воспротивился господствующей в те годы тенденции рассматривать все аспекты человеческого поведения, опираясь только на теорию Фрейда, мир был вознагражден новой психологической теорией и радикально новым методом в психотерапии. 

Он разработал теорию семейных систем, которая отличается от классического системного подхода рядом существенных черт. Что радикально нового предложил Боуэн? 

Его теория сосредотачивается на эмоциональном уровне функционирования семьи, а не на социальном.  
Он вводит понятие эмоциональной системы, которую толкует как сложный чувственно-поведенческий комплекс, свойственный почти всему животному миру.

Человеческая семья может быть описана как эмоциональное поле. Термин «поле» указывает на сложность эмоциональных стимулов, передаваемых и воспринимаемых членами семьи на разных уровнях взаимодействия.  Kerr M.E., Bowen, M. «The Emotional System» in Family Evaluation. N-Y: Norton & Company, 1988.

Боуэн предложил концепцию сложной, структурированной и интегрированной системной теории семьи и семейной терапии, включающей 8 взаимосвязанных концепций:

• концепцию дифференциации «Я», учитывающую степень автономии или, наоборот, слияния одного члена семьи с другим (например, я осознаю себя как часть мамы, но вообще не понимаю какая я без нее);
• концепцию триангуляции, согласно которой в семьях наблюдается тенденция к образованию патогенных «треугольников» (триадических паттернов отношений, когда ребенок «решает» проблемы между двумя родителями, или любовница решает проблемы мужа и жены);
•  концепцию эмоциональной системы нуклеарной (или ядерной, что означает — из одного ядра) семьи, описывающую характерные паттерны функционирования в рамках одного поколения;
• концепцию  трансгенерационной (межпоколенческой) передачи патогенных паттернов; (это и была ветка, из которой выросли системные расстановки)
• концепцию проективных процессов в семье;
• концепцию эмоционального разрыва (когда одна ссора наследуется следующими поколениями);
• концепцию сиблинговой позиции;
• концепцию социумной регрессии (эмоциональные проблемы в обществе подобны эмоциональным проблемам в семье).

Уолтер Тоумен

Надо обязательно упомянуть известную теорию австралийского психолога Уолтера Тоумена. Его исследования семей легли в основу теории семейных систем Мюррея Боуэна.

Тоумен обнаружил, что сиблинговые позиции характеризуются количеством детей в семье, их полом, очерёдностью рождения, промежутками между рождениями. 
Каждой позиции присущ типичный стиль взаимодействия и одинаковая стратегия.
Основные позиции таковы:

• самый старший ребенок: старший из братьев, старший брат среди сестер, старшая из сестер и старшая сестра среди братьев;
• самый младший ребенок: младший из братьев, младший брат среди сестер, младшая из сестер и младшая сестра среди братьев;
• средний ребенок — мужского или женского пола;
• единственный ребенок — мужского или женского пола;
• близнецы: двое, трое, четверо, пятеро и т. д.

Основной тезис У. Тоумэна состоит в том, что все эти стратегии одинаковые, и, например, счастливо складываются супружеские пары, которые представляют определенные типажи (старший брат+младшая сестра и т.д). 

Также, он утверждал, что сиблинги учат друг друга осуществлять тесные взаимоотношения со сверстниками. Дружба у взрослых и выбор супруга(и), как и родительский стиль, сильно зависят от опыта, полученного ребенком сиблингом в детстве. 
Можно подробно почитать про эту теорию, она довольно занимательная. 

Есть, кстати, и другие теории, например, шведский психолог Элизабет Шенбек выделяет другой ряд сиблинговых позиций: единственный ребенок; функционально единственный ребенок, положение, когда разница между детьми составляет более 6 лет; близнецы; псевдоблизнецы, положение, когда разница между детьми составляет менее 18 месяцев.

Часть вторая

Но нас, с точки зрения системы, не всегда волнуют отношения сиблингов, нас волнует то, как проявляются кризисы в семье через их ссоры. Кризис «не видно», а ссора «видна». Этот феномен психологи называют «конкуренция сиблингов» или сиблинговое соперничество. 

На самом деле, ко мне никто пока не приходил с запросом: «Хочу наладить отношения с братом/сестрой», но, незаметно, эта тема возникает так часто, что невозможно ее обойти.

Это тема конкуренции: «наследство было разделено неправильно, моему брату досталось все, а мне ничего», «мою сестру папа любит больше», «мой брат — мамин любимчик» — невыразимо горячая. 

Тут важно понять одно — в одной семье сиблинги не получают родительской любви одинаково. Просто, благодаря тому, что роли у детей разные, отношение и финансовые потоки распределены по-разному, но любви недостаточно каждому из них. 
Поясню. 

Мама тревожится за младшего сына, всегда спрашивает о нем, возит подарки, дарит машины и «живет его жизнью», а старшую дочь даже забывает поздравить с днём рождения: «ну, ты у нас в таком не нуждаешься». 

В реальности, и дочь и сын обслуживают семейную «травматическую» воронку, просто с разных сторон: дочь, находящаяся на месте «агрессора», которого надо уничтожать, и сын под невыносимой гиперопекой (мы тебе дали все, делай как мы скажем).
Сын пытается вырваться, дочь ревнует, ненавидит брата и завидует ему. В целом, семейный травматический паттерн отлично «кровоснабжается», семья «живет» повторением травмы из прошлого. 

А какой выход, спросите вы?
Расставить и посмотреть, скажу вам я. 
Потому что то, на «чьём месте» могут отказаться сиблинги вещь непредсказуемая. 
Например, очень часто, старшая дочь оказывается в переплетении с отцом матери — агрессивным, пьющим мужчиной. Поэтому мать «ненавидит» девочку с самого детства.

Что же происходит? Мать, испытывая потребность в любви и внимании своего отца, через патологические  паттерны поведения, сама «создает» привычного агрессора рядом с собой. Девочка растёт «бойцом, своим парнем», но отношения с мамой совсем не складываются, и есть запрос: «Хочу понять, почему не могу общаться с родителями». 

В общем, изучение семейной системы через практику расстановок может выявить поразительные вещи и помочь человеку перестать снова и снова попадать в «стратегию выживания».

Генри Абрамович

Генри Абрамович – юнгианский аналитик, профессор университета Тель-Авива, преподаватель медицинской школы Тель-Авива, разрабатывает теорию архетипа сиблинга, называя ее континуум сотрудничества-соревнования.
В книге «Сиблинговые связи» (TheSiblingBond) Банк и Кан разработали более подробную типологию «Модели идентификации и отношений между братьями и сестрами». Эта структура основана на степени идентификации (близкой, частичной, далекой) и типах отношений.
Они различают восемь основных моделей в континууме сотрудничества-соперничества, начиная от полного слияния до невыразимой враждебности:

• Сплавленные близнецы: «Мы – как единое целое, мы одинаковые. Между нами нет никакой разницы»
• Размытое слияние: «Я не уверен, кто я. Может быть, я могу быть таким, как ты».
• Поклонение идеальному герою: «Я так тобой восхищаюсь, что я хочу стать таким, как ты».
• Взаимозависимость, преданное принятие: «Мы с тобой похожи во многих отношениях. Мы всегда должны и заботиться друг о друге, несмотря на наши различия «
• Динамическая независимость, конструктивная диалектика: «Мы похожи, но разные. Это является сложной задачей и создает возможности роста для нас обоих».
• Враждебная зависимость, деструктивная диалектика: «Мы во многом отличаемся. Мы не особо похожи друг на друга, но мы нужны друг другу в любом случае»
• Жесткая дифференцированность, поляризованный отказ: «Ты так отличаешься от меня. Я не хочу зависеть от тебя и я никогда не хочу стать таким, как ты»
• Отречение, де — идентификация: «Мы полностью отличаемся друг от друга. Я в тебе не нуждаюсь, ты мне не нравишься и мне все равно, если я никогда не увижу тебя снова»

часть три

«Невидимые дети». Это, конечно, одна из самых сложных, и часто встречающихся тем в расстановках — ушедшие, нерожденные, абортированные дети одной семьи, в сложной иерархии «состоящие» в одной системе. 

То, каким образом, их «не жизнь» отражается на реальной жизни живых детей, впечатляет.
Тут мы возвращаемся к теме «маминой тьмы», и здесь вопрос вообще не про то, что «грех матери» «упал» на ребёнка. Полевые процессы не социальны, в них нет таких замороченных понятий как грех или святость. 

Мать не смогла прожить в полной мере большое количество чувств, связанных с этим самым не пришедшим в систему ребёнком. И система «требует» чтобы эти чувства были прожиты кем-то. 

Ребёнок (невидимый сиблинг), тоже часть системного процесса семьи, он не родился или «ушёл» тоже не «просто так», он «вынес» из системы боль, «разряжая» её для семьи своей целостностью (ведь он ещё не родился, значит — не имеет человеческого раскола). То есть, чтобы система имела силы полностью не упасть в воронку огромной боли. 

Мать смотрит в «тьму» системного процесса, а не на живого сына или дочь рядом. 
Живому ребёнку ничего не остаётся, кроме как «встать» на место ушедшего, чтобы мать его «увидела».
Так часто организуются «переплетения».  

В моей практике, сложно сказать почему, переплетения с нерожденными или рано ушедшими сиблингами, чаще всего обнаруживали себя диагнозами: от диабета и астмы до аутоиммунных заболеваний. 
Ещё раз скажу про синдром «потерянного близнеца». Недавно он проявился в одной из работ, неожиданно, как неспособность девушки обрести «хорошую» парность. Все симптомы «потерянного близнеца» у неё были лет до семи, она точно знала, что где-то есть ее брат, представляла себе их встречу, мечтала о близком друге.  

То есть, ее брат, скорее всего, умерший в родах (врачи не показали юной матери второго ребёнка, хотя беременность выглядела как многоплодная), «создал» в ней место, куда мужчина приходил как брат, а не как партнёр. 

У нее были, буквально, прекрасные, дружеские отношения с двумя мужьями, которые видели в ней «потерянную сестру», а не женщину. И она каждый свой брак воспринимала как «что-то не то». 

Выход из такого переплетения виден в процессе расстановки, ясность такой истории можно обнаружить, и «разомкнуть» то, что, в буквальном смысле, мешает жить.

Современный израильский автор Бенджамин Таммуз описывает крайний случай теневого брата, иллюстрирующий сплавленных близнецов: Я всегда хотел всего того же, что и мой брат, и всю мою жизнь я ему завидовал и пытался ему подражать… Существовал ли я вообще? Возможно ли, что я был всего лишь мечтой о моем брате?